Лора твердо решила, что, когда все это кончится, она не будет сожалеть, не будет проклинать Бога. Она будет жить дальше, потому что жизнь длинна и бесценна. Когда придет время и у нее не останется выбора, она будет жить без него и помнить свою любовь. И будет благодарна.

Немного успокоившись, Лора оперлась рукой о землю, чтобы оттолкнуться и встать, и вдруг ощутила под пальцами какой-то маленький диск. Ее сердце заколотилось так же громко, как волны внизу; она повернула находку так, чтобы на нее упал лунный свет.

В ее руке тускло сверкнула золотая монета. «Словно ждала меня!» — с дрожью подумала Лора. Эта монета пролежала здесь, никем не замечаемая, целых сто пятьдесят лет! С тех пор, как юная девушка в отчаянии спрятала ее для своего возлюбленного. И этот символ мечты, обещаний и потерь сиял теперь на ее ладони.

— Серафина! — прошептала Лора, сжимая монету.

У нее перехватило дыхание: ей показалось, что в ответ раздался чей-то горестный шепот.

И тогда Лора свернулась в комочек на утесе, высоко над яростными волнами. И зарыдала.

Молодой гнедой жеребец был красив и умен, но упрям, как блохастый мул. Майкл чуть не надорвался, доказывая, что он еще упрямее.

— Клянусь Богом, ты сделаешь это, дьявольское отродье! Ты умеешь!

Как бы говоря, что дело совсем не в умении, жеребец тряхнул головой, скосил на Майкла глаза и словно врос в землю. Они общались друг с другом уже больше шести месяцев, и ни один из них еще не потерял надежды стать главным.

— Ты считаешь, что можешь важничать, если пару раз ударил копытом и три раза повернулся? — Майкл щелкнул палкой, которую держал в руке, и жеребец навострил уши. — Только подумай о том, чтобы еще раз лягнуть меня! Я так тебя отделаю, что придется смириться!

Он сделал шаг вперед — жеребец, танцуя, попятился. Майкл грозно прищурился.

— Стоять!

Жеребец, дрожа, остановился, но, когда Майкл подошел, забил копытом.

— Ну вот что, так не пойдет, — сказал Майкл, хватая уздечку, поскольку жеребец начал поворачиваться, чтобы хорошенько лягнуть его задней ногой. — Мы все повторим, и как следует! — Он еще раз щелкнул палкой.

— Не смей бить животное!

Майкл и жеребец с одинаковым раздражением оглянулись на резкий окрик и увидели аккуратную фигурку, метнувшуюся в ворота загона.

— Тебе должно быть стыдно! — Возмущенная Сьюзен схватилась за уздечку и встала между лошадью и палкой. — Мне плевать, что он принадлежит тебе! Я не допущу, чтобы в Темплтон-хаузе безобразно обращались с животным!

Как будто поняв, что она на его стороне, жеребец опустил голову и ласково ткнул Сьюзен в плечо.

— Подлиза, — пробормотал Майкл. — Послушайте, миссис Темплтон, я…

— Значит, вот как ты обращаешься с лошадьми? Бьешь их, если они ведут себя не так, как тебе хочется? Тогда ты — зверь! — Щеки Сьюзен пылали румянцем, сейчас она очень напоминала Лору. — Если ты посмеешь поднять руку на одну из этих лошадей, я лично вытолкаю тебя отсюда и буду гнать пинками до самого ада!

Майкл присвистнул. Теперь ему было ясно, откуда у Лоры вспышки гнева, свидетелем которых он пару раз был. И он мог поклясться, что жеребец ухмыляется.

— Миссис Темплтон…

— Я немедленно вызову полицию и тебя арестуют! — бушевала она. — Существуют законы против людей, которые жестоко обращаются с животными. Законы, созданные, чтобы справляться с такими бесчувственными подонками, как ты! И если ты еще раз посмеешь обидеть эту милую лошадь…

— В этой лошади нет ничего милого, — перебил Майкл, еле сдерживая желание потереть бедро, еще ноющее от последней встречи с копытом. — И я не собирался палкой вбивать здравый смысл в его упрямую голову, хотя искушение было очень велико.

Но Сьюзен своими глазами видела палку в его руках. Поэтому она гордо вскинула голову.

— Полагаю, ты собирался играть с ним в бейсбол?

— Нет, мэм. — Возможно, через пару лет, когда боль во всем теле утихнет, ему даже станет смешно. — Мы ни во что здесь не играли. И если бы вы посмотрели повнимательнее, то заметили бы, что единственный потерпевший в этом загоне — я.

Сьюзен посмотрела повнимательнее и заметила, что, хотя жеребец и лоснится потом, на его шкуре нет ни одной царапины. Более того, он просто в великолепном состоянии. А то, что она приняла за страх в его глазах, скорее насмешка — если только такое возможно.

Майкл же, наоборот, был грязен, а на штанине его джинсов виднелся красноречивый отпечаток копыта.

Но Сьюзен не собиралась так просто сдаваться.

— Если ты угрожаешь палкой, ему ничего больше не остается, как ударить в ответ. Я думаю, тебе…

— Миссис Темплтон. — Терпение Майкла уже готово было лопнуть. — Неужели этот маленький ублюдок кажется вам запуганным? Посмотрите, он же просто злорадствует!

И, еще раз пристально вглядевшись в глаза животного, Сьюзен вынуждена была признаться себе, что так оно и есть.

— Тогда объясни, почему…

— Я был бы вам очень благодарен, если бы вы отпустили его, пока он не увидел, что меня может отхлестать крохотная женщина, и пока я полностью не потерял здесь авторитет.

Сьюзен отпустила уздечку, но настороженность ее не прошла.

— Майкл, предупреждаю, если ты посмеешь ударить его, я не просто отхлещу тебя, но сделаю что-нибудь пострашнее.

— Я вам верю, — пробормотал Майкл. — Будьте добры отойти к забору. Шельмец еще не очень послушен.

— Очаровательное имя. — Сложив руки на груди, Сьюзен отступила на несколько шагов и остановилась, готовая в любой момент вернуться обратно.

— Попробуй сказать, что не ты все это подстроил! — Майкл решительно схватил уздечку и потянул голову жеребца вниз, пока их глаза не оказались на одном уровне. — Еще раз сделаешь из меня идиота, приятель, — и я могу по ошибке принять твою физиономию за боксерскую грушу. Понял?

Жеребец фыркнул и, когда Майкл отпустил уздечку, вскинул голову. Майкл перехватил палку двумя руками и поднял ее. После отчаянного поединка взглядов жеребец встал на дыбы и забил в воздухе копытами.

— Ап! — Майкл решительно шагнул под самые копыта. — Стоять, Шельмец! Учти: если ты меня убьешь, некому будет кормить тебя.

Снова переложив палку в одну руку, он другой вцепился в гриву и взлетел на спину стоящего почти вертикально коня. В результате этого быстрого и легкого движения, лошадь и человек с необыкновенной плавностью слились в одно целое. Сьюзен задохнулась от восхищения.

Надавив коленями на бока лошади, Майкл заставил ее опуститься.

— Не подходите! — приказал он Сьюзен, не глядя на нее. — В этом месте у нас обычно возникают трудности.